Россия долго не имела своего отечественного золота. Этот
драгоценный металл, что сиял на куполах великолепных храмов, чеканился на
монетных дворах, выделывался в ювелирных мастерских, раньше получали в обмен на
российские товары, брали в качестве трофея в военных походах. Золото в России
искали в разных местах в течение долгих столетий, русские цари обещали великие
милости тем, кто найдет, и страшные кары - тем, кто утаит золото от казны. А
царь Федор Алексеевич в своем указе в 1682 году категорически заявил, что
драгоценные металлы в "Московском государстве не родятся"...
Однако это утверждение оказалось ложным. Северная окраина
страны стала родиной первого российского золота из коренных пород, и первый
рудник, добывающий золото в России, был открыт в Карелии, в Надвоицах.
Какова же история этого открытия и судьба рудника?
Воицкий рудник находился на правом берегу реки Нижний Выг, при ее истоке, на
полуострове, с трех сторон окруженном водой. На этом мысу возвышалась на 14
метров Воицкая гора, состоящая из сланца и рассеченная расселиной с востока на
запад длиною около 80 метров, по которой проходила кварцевая рудная жила. В ней
встречались колчедан, тальк, охра, медные синь и зелень, зеркальный шпат,
самородные медь и золото. Месторождение выходило на поверхность, и как писал
Аникита Ярцов, составитель "Российской горной истории", "редкая... оной жилы
красота с самой ея поверхности... привлекала взоры вблизи ее в Воицком селении
обитающего Тараса Антонова".
Надвойчанин Тарас Антонов, добыв несколько кусков руды,
представил их в 1737 году в Петрозаводск в канцелярию горных заводов, открыв
это месторождение. Через пять лет, в 1742 году начали добывать из этой жилы
медную руду, не зная, что здесь есть золото. Руду доставляли на Олонецкие
медеплавильные заводы в переплавку: летом - водой, а зимой - на подводах
приписные крестьяне везли ее в Петрозаводск за 6 копеек в день.
Через два года знающие люди обратили внимание на
драгоценный металл в жиле и 21 ноября 1744 года доставили императрице Елизавете
Петровне образец руды, содержащей золото, с Воицкого рудника. И уже 15 декабря
того же года последовал именной указ Берг-коллегии за подписью императрицы,
начинавшийся словами: "Известно нам учинилось, что... на Воицком руднике...
между медными рудами найден золотой металл с белым кварцем гнездышком весом 7
золотников..." (1 золотник = 4,27 г).
Это было первое рудное российское золото. Кстати, на Урале
золото найдут только в следующем году, а знаменитые Березовские казенные золотые
промыслы будут основаны в 1752 году. Ранее золото попутно извлекали на
серебряных рудниках на Алтае.
На Воицком руднике построили толчейно-промывальную фабрику
- ниже по течению реки, на левом берегу у водопада. На фабрике находились
толчеи для размельчения руды и вашгерды для ее промывки. На рудник был
отправлен Андреян Шамшев, который исследовал руду и отправил 1 апреля 1745 года
в столицу 12 ее образцов, содержащих золото. Императрица Елизавета Петровна
распорядилась 19 апреля назначить Шамшева начальником рудника, указав ему на
необходимость внимательно обыскивать работников, выходящих из рудника. Кроме
этого, вход в рудник находился под особым наблюдением начальника и запечатывался
его печатью.
Примерно в это время на Воицком руднике работал известный
русский умелец, знаток машин и механизмов, выходец с Урала, последователь
изобретателя отечественной паровой машины И. Ползунова Козьма Дмитриевич Фролов,
помогая налаживать промывку золота.
В 1756 году Воицкий рудник был передан под начало Нерчинской
горной экспедиции, которая ведала тогда добычей драгоценных металлов и находилась
в Петербурге. На рудник был отправлен горный чиновник Келлер, который дал
заключение: "рудная жила идет под реку Выг". Золото здесь давалось в руки после
очень большого труда, его было мало, и обходилось оно казне дорого. Рудник
постоянно по трещинам породы заливался водами реки Выг, огромные силы
требовались для водоотлива: на ручных насосах стояло 42 человека.
Через 3 года Нерчинская экспедиция подсчитала убытки для
казны и сделала представление в Сенат: "Рудник остановить, а рудокопов
отправить на сибирские заводы". Сенат не согласился, работы продолжались
по-прежнему. Только в сентябре 1770 года последовал указ уже Екатерины II об
оставлении работ на Воицком руднике. Впрочем, было предложено обнародовать, не
пожелает ли кто из частных предпринимателей взять рудник в свое содержание.
Предложений не поступило, и рудник был закрыт, работные
люди переведены на заводы в Петрозаводск. За строениями при руднике поручили
смотреть надвоицким крестьянам. За первый период работы с 1744 по 1770 год
Воицкий рудник дал золота 1 пуд 21 фунт 71 золотник, а меди выплавлено из
надвоицой руды 4233 пуда.
Новая страница в истории рудника связана с именем одного
из видных организаторов горного дела в России, президента Берг-коллегии Михаила
Федоровича Соймонова, который прибыл в Петрозаводск в 1772 году для организации
работ на Олонецких заводах, пришедших в упадок. С собой в Карелию М. Соймонов
взял лучших и знающих горных офицеров, многие из которых принимали участие в
работах на Воицком руднике (А. Ярцов, А. Карамышев, А. Глатков, А. Шурлин).
Соймонову поручалось осмотреть рудники Карелии и определить
их состояние. Уже зимой 1772 года он отправляет на закрытый Воицкий рудник
Александра Матвеевича Карамышева, известного русского ученого, закончившего
университет в Упсале (Швеция), ученика Карла Линнея, ботаника, медика, химика.
Осмотрев рудник, Карамышев пришел к заключению, что золото добывалось "с
неисправностью и неискусством".
Аникита Ярцов, к тому времени возглавлявший Олонецкие
заводы, поручил управление Воицким рудником Александру Никитичу Глаткову,
выпускнику Московского университета, отправив его на место и дав ему рудокопов
и 60 крестьян для отлива воды из затопленного рудника. 28 мая 1772 года
начались работы по откачке воды ручными насосами, и после трех месяцев
каторжного труда, справившись с водой, осушили рудник и начали вести проходку в
горных выработках.
Только за 1773 год при Глаткове было добыто около 4 кг
золота. Этот успех побудил Ярцова ходатайствовать перед Соймоновым о сооружении
конной водоотливной машины, которую к 1774 году построили. Машину приводили в
действие шесть лошадей, находилась она на поверхности рудника, рядом с шахтным
стволом, заменила 60 человек, занятых на водоотливе, и поднимала воду с 75
метров глубины.
В этот период были добыты самые крупные золотые самородки
весом от 400 до 1356 граммов, которые были отосланы в Санкт-Петербург в
императорский Эрмитаж.
С весны 1772 года была восстановлена и
толчейно-промывальная фабрика. Но в 1783 году по указу Сената от 4 марта работы
пришлось остановить во второй раз. Хотя и получено было за 10 лет и 3 месяца
золота 2 пуда 39 фунтов 48 золотников и выплавлено меди 2379 пудов 27 фунтов.
Для оставления рудника были причины: все труднее было отливать воду из нижних
горизонтов, да и посчитали, что жила уже выработана.
Известный историк А. Я. Брюсов называет неоднократное
открытие и закрытие рудника "темной историей", и вот почему. В 1787 году вновь
начали рассматривать обстоятельства остановки рудника, назначили его
переосвидетельствование под руководством графа Александра Гаррша, видного
австрийского горного чиновника, специально приглашенного для исследования
олонецких рудных богатств. Он прибыл на Воицкий рудник в 1788 году с горной
командой в 40 человек и в результате доложил, что рудник истощен. Но несмотря
на это обстоятельство, по инициативе Карла Гаскойна, директора Олонецких
заводов, последовало повеление Екатерины II о сооружении паровой, или "огненной"
машины для отлива воды из рудника.
Вероятнее всего главную роль в восстановлении рудника
сыграл генерал-губернатор Т. Тутолмин, который, по рассказу смотрителя Воицкого
рудника Ивана Толстого, присвоил его заслуги, связанные с находкой на руднике
некоторого количества золота. Его Тутолмин представил ко двору и получил орден
Владимира первой степени. Вряд ли Толстой это золото получил из Воицкого рудника,
так как тот был затоплен. По мнению. А. Брюсова, оно было получено из
Ондозерского или Каличеостровского рудников, откуда руда доставлялась на
промывку в Надвоицы.
Тем не менее были затрачены огромные по тому времени
средства на возобновление явно убыточных работ. Пробита вентиляционная шахта в
50 метров, которую соединили со старой выработкой, построена новая промывальная
фабрика.
Об "огненной" машине надо сказать особо. Ее сооружение
зимой 1789-90 гг. явилось одним из главных достижений Александровского
пушечного завода, построенного в 1773 году в Петрозаводске. По вызову Гаскойна,
шотландца по происхождению, из Англии прибыл механик Григорий Фомич Шереф,
который за жалованье в 860 рублей в год руководил изготовлением машины в
Петрозаводске. Возможно, что чертежи машины были привезены из Англии, где
создатель паровой машины Д. Уатт пять лет назад получил патент на свое
изобретение. Так или иначе, но историки горного дела считают, что машина была
уаттовского типа.
Затем "огненную" машину водным путем (а весила она более
54 тонн) доставили в Повенец и далее - посуху в Надвоицы. Начала работать
машина 8 июля 1791 года и функционировала с перебоями около трех лет. Ее
обслуживали два английских механика и четыре русских работника. Это была первая
паровая машина России в горной промышленности. Шереф уволился в 1792 году,
получив аттестат, что он соорудил машину "ко всеобщему удовлетворению". Ее
действие наблюдал путешественник по Северу П. И. Челищев, который записал в
своем дневнике: "...машина сама собою совсем уже приведена в действо, точностью
своею, исправностию, легкостью хода, а особливо силой меня удивила".
Но передовые технологии не помогли явиться воицкому золоту
- за это время добыто его около 600 граммов. В связи с этим последовало
повеление императрицы от 27 мая 1794 года, гласящее, что "Ея Императорское
Величество за лучшее полагать изволит дальнейшее разрабатывание рудника, яко
бесполезное и в явный убыток казне обращающееся, оставить". И Воицкий рудник
был закрыт окончатель-но. "Огненную" машину разобрали и перевезли на
Петербургский монетный двор.
По сохранившимся планам и документам можно составить
представление о сооружениях рудника. Горные работы велись в твердых породах.
Подземные сооружения были представлены четырьмя шахтами (вертикальными горными
выработками), одна из которых была для подачи воздуха, одна - основная и две -
внутри горы, не выходящие на поверхность. Проходка велась также штольнями
(горизонтальными галереями) - известна водоотливная штольня, а также штреками,
соединяющими выработки, и ортами (горизонтальными ответвлениями от стволов шахт).
Обычные размеры шахт в XVIII веке - 4 на 1,5 метра, штолен - 2,5 на 1,5 метра.
Породу вынимали сначала вручную (марками) и поднимали на поверхность в бадьях,
на канатах, посредством ворота. Выработки в горе не крепились, для установки -
лестниц в породу заделывались опорные брусья. Для стока подземных вод по одной
стороне штолен и штреков прорубались в полу водоотливные канавки, закрытые
досками. Глубина рудника к концу эксплуатации достигла 150 метров.
Для откалывания горных пород и кусков руды использовались
кирки, молотки, ломы, клинья. В XVIII веке уже широко применялся более
производительный способ - буровзрывные работы, которые тогда называли
"порохострельными". При проведении этих работ в породе бурили отверстие для
порохового заряда - шпур, для чего использовался пустотелый бур диаметром
около 3 см, заглублявшийся в породу до 25 см ударами молотка, очищалось
отверстие, закладывался порох, который забивался деревянной пробкой или
замазывался глиной. Затем все уходили в укрытие, а мастер насыпал пороховую
дорожку к месту паления; иногда использовали ивовые прутья, сердцевина которых
выжигалась раскаленной проволокой и наполнялась порохом.
Сохранились свидетельства о порохострельных работах на
Воицком руднике как о самых опасных. Так, Н. Я. Озерецковский в своем труде
"Путешествие по озерам Ладожскому и Онежскому" в 1785 году (до устройства
вентиляции) отмечал: "Никаких побочных шахт в руднике не было... очень часто
случалось, что в сырую и туманную погоду воздух в шахте снижался и удерживал в
ней пороховой дым, от паления выбуренных в камне скважин происходящий,
захватывал у рудокопов дыхание, так что их едва живых оттуда вытаскивали, и они
сряду дни по два и по три буровальной работы производить не могли". А в отчете
графа Гаррша за 1788 год в одной из глав "О разработании на Воицком наволоке
жил" говорится: "Если при бурении кого убьет, тогда и ни за какие деньги к
работе не привлечешь". И еще: "...кругообращение воздуха почти прекратилось...
От сего рудокопы, не получая надлежащей пищи для дыхания, преждевременно
чувствовали утомление и ослабление сил, от стреляния порохом и от горения свеч
угорали".
Возможно, что на руднике работа велась круглые сутки, в
две смены при 12-часовом рабочем дне. В месяц выходило 20 смен, выработка в
день на человека составляла примерно 0,07 кубометра в смену. Для освещения
использовались сальные свечи, изготовленные здесь же, на руднике, из говяжьего
сала; они вставлялись в специальные лампы. На смену выдавалась одна свеча,
иногда более. Добытая руда доставлялась к стволам шахт на тележках и поднималась
наверх вручную, а позже, скорее всего, использовались механизмы, где конный
привод водяных насосов совмещался с приводом бадьевых рудоподъемников.
На поверхности велась сортировка руды, и крупные куски
дробились молотом. Руда обогащалась путем обжига в кучах вперемешку с древесным
углем. Дальнейшая обработка рудного кварца шла на толчейно-промывальной фабрике,
где он измельчался в вододействующих толчеях, которые представляли собой
деревянные лотки, выложенные изнутри толстыми железными полосами, с деревянными
дробильными пестами, снабженными коваными наконечниками. Песты приводились в
движение валом водяного колеса, перемещаясь вертикально в опорных стойках.
Размельченная руда выгружалась и доставлялась к промывальным ларям (вашгердам),
многоступенчатым наклонным желобам, по которым протекала вода и где разделялись
рудные частицы. Тяжелые частицы, содержащие металл, оседали на дно и
задерживались выступающими ступенями, легкие - уносились на нижние ступени.
Толчейно-промывальная фабрика обрабатывала руду и с других
месторождений: к примеру, с Серебряногорского рудника (в двух километрах к
западу от Воицкого), а также с Каличеостровского на Сегозере и с Ондозерского с
Нюргоры на Евжозере.
При промывке часть драгоценного металла терялась, поэтому
предлагали даже "определить двух малолетних" к порогам Воицкого озера, чтобы
дополнительно промывать песок на золото, возможно, уносимое с вашгердов.
Дальнейшей стадией была обработка в пробирной лаборатории.
Из полученного шлиха железные частицы отделялись магнитом, а из остатка при
помощи химических реакций получали золотистый свинец, который отправляли на
Монетный двор. По другим предположениям, шлих в бочках отправляли в
Петрозаводск.
Труд был неимоверно тяжелый. Работали здесь государственные
крестьяне, а также вольнонаемные, бывало, что на рудник ссылали бунтовщиков. К
Олонецким заводам и Воицкому руднику были приписаны крестьяне Выгозерокого
погоста (в 1766 году таких было 543 души мужского пола), которые выжигали уголь,
возили руду, строили дороги. Часть работных людей была привезена из
Петрозаводска и с Урала. Общее число занятых на рудничных работах, очевидно,
доходило до нескольких сотен человек.
Над подземными выработками вырос целый промышленный
городок, включающий правление рудника, командирский дом, казенные квартиры,
пробирную лабораторию. Для хранения и выдачи инструментов были построены
материальные амбары (склады), а также пороховой амбар и помещение для хранения
шлиха. Имелись также конюшни, скотный двор, хлебный склад, на правом берегу
Воицкого водопада стояла мельница. Работа с механизмами и починка инструмента
требовала кузницы, склада для древесного угля. Кстати, обнаружено место
угольного сарая или кузницы - слои угля хорошо видны в обрыве реки. Часто
находят на берегу куски железа и шлаков, а часть рудничного механизма
вмонтирована в основание памятного знака рудокопам.
Устье шахты перекрывалось бревенчатым настилом, рядом
находился насосный сарай для конной водоотливной машины, а позже - для паровой.
Погрузочно-разгрузочные работы шли на пяти причалах. Промышленный комплекс
замыкала толчейно-промывальная фабрика.
Над полуостровом стлался пороховой дым, вспыхивали
угольками груды обоженной руды, пылили на ветру отвалы пустой породы. Воицкая
гора изредка вздрагивала от взрывов, отдавая руду. С плеском вращались водяные
колеса, грохотали толчеи, шумела вода на вашгердах. В кузнице звенели молотками,
неподалеку ревела скотина, скрипели подводы и ругались грузчики. Из рудника
вышла смена рудокопов, и все звуки заглушил надрывный кашель - ядовитая медная
пыль не давала пощады. А рядом безмятежно и равнодушно блестела на солнце и
несла свои воды река. Воды, от которых захлебывался рудник.
Деревня Надвоицы находилась севернее Воицкого рудника, в
ней имелось на 1782 год 20 дворов и церковь Зосимы и Савватия, Соловецких
угодников (по свидетельству Г. Державина, который посетил Воицкий рудник 14
августа 1785 года, церковь эта была построена в 1632 году, сгорела в первой
половине XVIII века и отстроена вновь в честь тех же святых). Селение в 1788
году по документам именовалось Завод Воицкий рудник.
Старожилы Надвоиц рассказывали, что еще прадеды их
работали на руднике. Мастные жители называют бывшие горные разработки Заводской
ямой. До строительства Беломорканала, пока воды реки Выг не были подняты на
шесть метров, любознательные могли проникать в подземные выработки и, бывало,
проходили штольней метров шестьдесят.
Карельское золото оставило заметный след после себя в
архивах, где сохранились дела Берг-коллегии; остались в глубине Воицкой горы
сотни метров молчаливых, затопленных подземных галерей, шрамы на поверхности
земли и сотни тонн пустой породы. Да еще 74 килограмма золота, родившегося
здесь из недр, ходят где-то по свету в монете, украшениях, лежат в витринах
музеев... И, несомненно, воицкая медь пушек российских за минувшие столетия
прибавила славы Отечеству.
Но история горного дела в XVIII веке имеет еще один след -
в топонимике. Родилось множество географических названий - микротопонимов,
связанных с горными работами и разведками. На больших картах этих названий нет,
они рассеяны на страницах горных журналов, вышедших 150 и более лет назад, в
архивных документах, в описаниях путешественников и исследователей.
Любопытны названия окрестных гор,
связанных с поисками золота: Воицкая, Серебряная, Летегора, Сюррейная,
Жемчужная. В названиях разведочных шурфов и отдельных разработок сохранились
имена горных деятелей: Шамшевы работы, Ярцевский шурф. Масловский шурф,
Соймонов шурф.
В 1779 году здесь побывал выдающийся
ученый XVIII века, академик, химик, ботаник, знаток минералов Эрик Лаксман и
оставил обстоятельное описание Воицкого рудника, назвав этот район
"замечательной местностью". В 1785 году посетил Надвоицы губернатор Олонии,
известный русский поэт и государственный деятель Г. Р. Державин. В
"Поденной записке" он дал краткое описание истории этой местности. Одновременно
с Державиным по Карелии путешествовал академик Н. Я. Озерецковский, и хотя в
Надвоицах не был, по сведениям вице-губернатора С. Н. Зиновьева написал историю
Воицкого рудника. Значительное место в "Российской горной истории" А. Ярцова
отводится рудникам Карелии. В 1791 году в Надвоицах побывал один из
образованнейших людей Екатерининской эпохи, друг А. Н. Радищева П. И. Челищев,
оставив воспоминания об этом посещении.
Интересная в геологическом отношении местность постоянно
привлекала исследователей и после закрытия рудника. В 1804 году исследования
окрестностей Воицкого рудника вел видный ученый - естественник академик Василий
Севергин. В 1827 году в Надвоицах побывала экспедиция Граматчикова, одновременно
поиски золота вела группа под руководством Г. Бутенева на реке Кочкоме у
деревни Парандово. Воицкий рудник через тридцать лет после закрытия был в самом
плачевном состоянии, горные oвыработки залиты водой вровень с Выгом, укрепления
сгнили и разрушились. Разведки показали невыгодность разработок для казны, но
власти вновь рекомендовали частным лицам продолжать поиски. В 30-40-е годы XIX
века были предприняты десятки разведок на золото, следы этих разведок и
заявочные знаки - указывались ранее старожилами.
С карельским золотом связано и московское, вернее -
московская золотая лихорадка. Это было сенсацией прошлого века: золотоносный
кварц был обнаружен в песчано-галечной толще почти в центре Москвы. При
реконструкции одной из площадей обнаружили три обломка кварца с золотом,
суммарным весом свыше 700 граммов, с характерными для Воицкого рудника
минералами. А в XX веке в оврагах реки Икши до затопления водами канала Волга -
Москва местные жители намывали "воицкого" золота по 100 - 150 граммов за лето.
Удалось установить, что эти обломки были доставлены в столицу при движении ледника
из далекой Карелии, а так как на пути ледника на юг было единственное корённое
месторождение золота, выходящее близко к поверхности, то, несомненно, ледник
разрушил жилу и унес с собой золото в Москву.
Последний раз воицкое золото блеснуло в руках нелегальных
старателей. Во время строительства Мурманской железной дороги в 1916 году
рабочие-сибиряки обжигали боковую породу Воицкого рудника, толкли ее и намывали
небольшое количество золота.
За старой деревней Надвоицы среди полей вдруг открывается
островок леса. Здесь на прибрежной скале скрывается ход в забытый рудник. На
дне каменной ямы у подножья двухсотлетней сосны - черный проем в полметра
шириной вертикально уходит под землю. При желании, пользуясь массивной железной
цепью, прикрепленной к стволу старого дерева, можно проникнуть в подземелье.
Фонарик выхватывает нависший каменный потолок, стены со следами шпуров с
зелеными потеками окислов меди, в кварцеватом сланце видны вкрапления блесток
слюды, колчедана, шпата. Изломы трещин под ногами скрываются в темноте,
брошенный камень с плеском находит воду в глубине горы. Неуютно, сыро, по
стенам сочится вода, капли одна за одной звучно падают с потолка.
А наверху - синее небо, солнце, над Заводской ямой, как
стражи, стоят огромные сосны и такие же древние березы, охраняя тайны
заброшенного рудника. Молчаливо смотрит на запад, в сторону Серебряной горы
полузатопленная штольня. Видны следы бывших земляных работ, заросшие рвы,
канавы. Отвалы пустой породы часто дарят любопытным экскурсантам куски медной
руды.
Все теснее с каждым годом смыкается огромная расселина в
горе, состоящая из зеленоватого талькового сланца, желая скрыть от нас
неразработанные недра рудника. По расчетам некоторых исследователей, Воицкое
месторождение хранит в себе немало богатств. Но взять металл у горы людям
трудно, как 250 лет назад, так и сегодня.
В ходе геологического изучения Карелии в 70-80-е годы
нашего века обнаружены более 200 объектов с золоторудной минерализацией,
некоторые из них представляют промышленный интерес (в Северной Карелии -
"Майское", в Костомукше - "Толовейс"). Карелия, несомненно, является
перспективной золотоносной провинцией. В районе Выгозера, в его юго-восточной
части, также имеются проявления золотоносных руд: "Заломайское" и
"Каменноозерское" вблизи поселка Валдай.
Одна петербургская газета несколько лет назад писала, что
в Валдае моют золото, одна из известных московских газет называет такими
пунктами Ондозеро, Чупу, Лоухи. Журналы 20-х годов сообщали о следах золота на
Онигме, Идели, в устье Онды, в урочище Узкие Салмы.
В Карелии уже проводился конкурс на право разработки
проявления рудного золота, была получена лицензия на этот вид деятельности
акционерным обществом. Повторяется ситуация XVIII и XIX веков, когда
правительство стремилось привлечь частных лиц к золотодобыче. Но тяжелые
горно-геологические условия, как и прежде, приводят к высокой себестоимости
металла. А если учесть нехватку средств, налоговую ситуацию, правовую базу,
неустойчивый рынок драгоценных металлов, нарушение экологии при разработке, то
еще долго на подземных кладовых карельских недр будут замки.
История свидетельствует, что время от времени возрастает
интерес к карельскому золоту. Так, в XVIII веке трижды открывался Воицкий
рудник, несколько раз обследовалось месторождение и окрестности в XIX веке,
вопрос "Возобновлять ли разработки золота?" звучал в 20-е, 30-е, 90-е годы
нашего столетия. И еще не пришло время ответить на него.
Зато наступила пора заглянуть в прошлое, оценить роль и
место Воицкого рудника - когда-то одного из крупных промышленных предприятий
Карелии и Северо-Запада России, поставить памятник совместному труду безымянных
крестьян и выдающихся деятелей науки и техники, организаторам и энтузиастам
горного дела в нашем крае.
Л. ПОМОРЦЕВА
краевед, учитель Надвоицкой средней школы.
"Доверие" № 84,86,88 (7595,7597,7599) октябрь-ноябрь 2000г