Сапун гора
Неширокий
лесной ручей течет чуть поодаль дороги и только потом, примерно через
полкилометра, словно с неохотой отклоняется в лес. Иду полчаса, час.
Жарко. Паутина слепит глаза. Около ручья у пауков самые промысловые места
- опутали все деревья. Наконец в привычном пейзаже угадываю, что искал.
Остатки пней, поросших мхом и брусничником, словно лесные кочки, не знаешь
- пройдешь мимо. Узкий просвет давно заброшенной дороги... Урочище Сапун
Гора. Бывшие лесозаготовительные делянки ББКомбината НКВД. Одно из тысяч
не столь отдаленных мест, где государство успешно побеждало
кулаков.
Вода в ручье темная, крепкой болотной заварки.
Разжигаю небольшой костер, подвешиваю котелок. Я ничего не ищу в этих
местах. Да и найти тут ничего не возможно, кроме стертых временем
подтверждений не материальной, но очень сильной вещи - памяти. Новый
сосняк уже поднялся по борам вместо спиленного и вывезенного в 1929-1935
годах. Давно подмечено: там, где работали вручную, лучковкой, и вывозили
лошадьми, лес восстанавливается очень быстро.
Мне давно хотелось прийти сюда, посидеть у костерка и помолчать. Может быть, на
этой делянке в феврале 1935 года, так же, как теперь я, сидел у костра мой
двадцатилетний отец. Выкроив минуту, грел у огня руки и мечтал о теплом
доме и о том, как поздним вечером после работы они с младшим братом
Володей пойдут на танцы в поселковый клуб. Отец не знал еще, что в
нетопленом доме, за печью, опершись на стол холодными руками, в накинутой
на плечи меховой безрукавке сидит его отец и мой дед Иван Степанович. Уже
неживой. Ему было 60 лет, он никогда ничем не болел и умер, как мне
говорили те, кто его знал, от душевного потрясения. За два года и три
месяца жизни на высылке он так и не сумел смириться с новым для себя
унизительным положением.
Пью в одиночестве чай. Тихо в
летний день на излете ХХ века в урочище Сапун Гора. Интересно, кто, когда
и почему назвал его так? Были ли тому какие-то естественно-географические
или иные причины? Знаю, что в восточной части Выгозера есть остров с
названием Сапун. В истории он остался событием печальным и комическим
одновременно. 14 июня 1942 года в пять часов утра четыре финских
истребителя и один бомбардировщик атаковали возле него служебный пароход
"Нева", который занимался обустройством судоходного пути на ББК. На мирное
судно было сброшено шесть фугасных бомб. Мимо! Тогда горячие финские парни
принялись расстреливать пароходишко из автоматических пушек и
крупнокалиберных пулеметов. Представляете себе картину - пять боевых
самолетов абсолютно безответно утюжат в открытом озере гражданское
суденышко? Единственной жертвой атаки стала кок (повар) "Невы" Т.Ф.Бунина.
Кочегар Б.Н.Букаев был ранен в плечо навылет. На восстановление парохода
потребовалось всего два дня...
Нет в этих местах никаких гор, и я начинаю думать, не заложен ли в названии
урочища некий издевательский смысл. Сапун-гора, что неподалеку от
Севастополя, с мая 1944 года стала одним из ярких символов Победы народа в
Великой Отечественной войне. Любой мальчишка рождения сороковых-начала
пятидесятых хорошо знал о ней. Но кто кого побеждал здесь, в этих сосновых
борах между болотами? Бесчеловечная власть - кулаков?
Наверное...
Это сейчас тут тихо. Зимой 1933 года,
разгрузив товарные вагоны с семьями кулаков в только что освобожденные от
заключенных бараки лагеря N2 под Беломорском (теперь поселок Водников,
или, как до сих пор называют его местные, - "Второй"), охрана вскоре
отделила женщин и детей от мужчин и подростков. Одних оставили на
"Втором", других привезли в недостроенный поселок Верхняя Идель -
достраивать. За несколько месяцев, пока мужчины подводили под крышу дома,
клуб, пекарню, столовую, комендатуру, все дети дошкольного возраста в
лагере поумирали от дифтерии. Подчистую. Очевидец рассказывал, что каждый
день хоронили по семь-восемь детей. Когда поселок был готов и семьи
наконец воссоединили, оказались они крепко поредевшими. Многие женщины
просто шатались от горя.
Прежде абсолютно пустынное пространство вдоль шоссейной дороги от железнодорожной
станции Кочкома на Ругозеро было заселено очень густо. На 5-м километре
располагались большие лагеря, на 7-м - трудпоселок для кулаков Сумская,
12-й километр - снова большие лагеря, 16-й километр - еще два лагеря, 19-й
- трудпоселок для кулаков Верхняя Идель, 22-й километр - трудпоселок
Каменка...
Лагерь - трудпоселок, трудпоселок - лагерь...
Мне рассказывали, что жизнь в них различалась мало. Обитатели тех и других
были, мягко говоря, несвободны и занимались одним и тем же - заготовкой
леса. Кулаки, которых высылали семьями, назывались трудпереселенцами, жили
в трудпоселках. Кулаков-одиночек именовали спецпереселенцами и селили в
лагеря. Однако ни тех, ни других не судили - не за что было, а высылали
решениями районных "троек" и РИКов (районных исполкомов) списком. Иначе
говоря, абсолютно незаконно. Такова была в то время политика партии
большевиков-ленинцев, а значит, и государства. "Ликвидация кулачества как
класса ставится в порядок дня" - заголовок передовой статьи в газете
"Правда" от 11 января 1930 года.
Масштабы высылки
крестьян из зерновых районов Центрально-черноземных областей России были
гигантские. Как отмечают историки, точных цифр привести невозможно по
причине банального государственного лукавства. Официальные данные о
"раскулаченных" менялись несколько раз, и доверия к ним нет. Академик
Г.А.Смирнов называл в печати цифру в 1 млн 100 тыс. хозяйств. Историк Рой
Медведев писал, что с 1929 по 1933 год было репрессировано 16 млн
крестьян. В одном только 1933 году, о котором мы говорим, по его мнению, в
северные районы страны было выслано не менее одного миллиона
человек.
...Написал про людские миллионы и что незаконно
это было все и даже самому стало скучно - до ломоты в скулах. Притупилось
восприятие современного человека. Или, как говорят психологи, "резко
понизился болевой порог". Гибель неведомых ему миллионов ничто по
сравнению с пораненной лапой любимой собаки. Спросите любого, что знает он
про кулаков? Что это были за люди? В лучшем случае перескажут не раз
виденное в кино: лохматый, угрожающего вида мужик непременно в зимней
шапке и с обрезом... Между тем вопросы эти кажутся мне сегодня очень
своевременными. Многое свидетельствует о том, что время вернулось.
Появились в деревне современные "кулаки" - зажиточные люди. Они арендуют
многие гектары земли, имеют полные гаражи техники, нанимают работников со
стороны, строят очень даже приличное жилье. А главное - самостоятельные
такие сами по себе. И власть, для которой самостоятельность, пусть даже
некоторой части граждан, всегда была как нож по сердцу иногда
неодобрительно, искоса посматривает в их сторону. Все это уже было в
России, господа. Не приведи, Господи, повторения!
Почти
десять лет назад встретил я кулацкого сына, ровесника и приятеля моего
отца, которого зимой 1933 года вместе с семьей привезли в Карелию в том же
самом товарняке. Василий Евдокимович Москвин многое рассказал мне о том
времени. Не удержался, спросил, как же их семья попала в кулацкий разряд?
Как кулаками становились? Он рассказал, что семья у них в Тамбовской
области (Донской сельсовет) была самая обычная - с неграмотным дедом и
кучей пацанов. Отец Евдоким Егорович воевал с австрийцами и в 1914 году
вернулся с фронта раненым - принес пулю в сердце. Все очень много
работали, дед любил порядок, умел ладить с людьми. Сами построили
кирпичный дом - совсем крошечным Москвин помнит, как все копали ямы и
месили глину. Однажды лесник М.С.Ослопов предложил деду заняться очисткой
делянок под посадку. Люди лес выписывали, вырубали, а делянки никто не
очищал, хотя на них нужно было потом леснику сажать новый лес. Дед выгнал
на делянки всю семью. Ничего не пропадало: кой-какой брошенный лес,
жердочки, хворост - все шло или на собственное хозяйство , или на базар.
Хороший получился оборот. Село удивилось и стало завидовать.
Село Донское, где жили Москвины, по тогдашним меркам было средним -
500 дворов. У жителей была обязанность поочередного пожарного дежурства с
бочками воды. Но беда - не было пожарных сараев. Сельсовет дал предписание
семьям Анисима Петрова и Москвиным построить сараи, а чтобы компенсировать
затраты, выделил в аренду на три или четыре года брошенные земли возле
реки. Отец с дедом посмотрели - земля совсем запущенная, песок. Что
делать? Сараи построили, оформили договор аренды. Отец съездил в город,
привез какой-то альбом с картинками, где были представлены характеристики
различных сельскохозяйственных культур, и снова всю семью, включая
пацанов, наладил на новую работу - поднимать землю. "Работы -прорва, -
вспоминал В.Е. Москвин, - кругом песок, вовремя не польешь - сгорит все. А
река рядом, и давай поливай...Все вручную..."
Зато когда
прошла половина лета, оказалось, что земля уродила так обильно, что ахнула
вся деревня. Москвин вспоминает: дыни, арбузы, многие другие овощи не
успевали подводами на рынок отвозить.
- А народ завидует
и удивляется, - говорит Василий Евдокимович. - Как это у нас получается:
за что ни возьмемся, все прибытком оборачивается. Пота нашего будто никто
и не видит.
По тогдашней классификации стали Москвины
"середняками". Были еще "маломощные середняки" и "крепкие середняки".
Определение "кулак" стало высшей степенью государственного
презрения.
А потом пришла коллективизация. "Приходят в
дом: "Пиши заявление! Не напишешь - в Казахстан поедешь". Начали отбирать
скот, забрали со двора лошадей. Василий Евдокимович рассказывает:
"Начались бесконечные хлебозаготовки. Причем все положенное по налогам мы
сами аккуратно вывозили. А тут принесут квитанцию с синей полосой, потом
следом с красной: "Вот отвези это, мы больше к тебе не придем. Отвези..."
Что тут делать? Семья, самим есть зимой нужно. Но ведь не слушают: "Давай!
Отвези!" Возили до последнего. И вот, я помню, случилась беда. Приходят
снова под руководством активиста Каменского, без которого в деревне не
обходилось ничего. В ригах все штырями проткнули - хлеб искали. Не нашли
ничего. А хлеб в те времена в семьях пекли один раз на неделю, и у нас он
лежал на полке. Каменский решил этот печеный хлеб забрать. Отец не
выдержал и ударил Каменского. Не убил, конечно, но отца забрали и дали три
года тюрьмы в Иркутске".
А дальше в рассказе Москвина
идут другие, не раз слышанные истории: как не принимали на учебу, отовсюду
гнали и третировали где только могли, поскольку установка была дана
государством совершенно четкая: "Уничтожать как класс!" В 1991 году журнал
"Север" напечатал великолепный роман Николая Редлиха "Предатель".
Размышляя о судьбах таких, как Москвин, автор написал: "Это был чуждый
советскому строю, нежизнеспособный элемент, кулацкие дети. Милиция
забирала их пачками и распределяла по детдомам, где они погибали.
Настоящих урок из них получилось мало. Я это точно знаю по
лагерям".
Что касается урок - да, наверное. Философия
урки - жить за чужой счет - никак не могла подойти к подростку,
приученному работать с момента, как начал ходить. А вот с
"нежизнеспособностью" согласиться не могу. Как говорится, обратных
примеров у меня слишком много, чтобы в это поверить. Да и сам Василий
Москвин начисто опровергает постулат Н.Редлиха. Его несколько раз жизнь
так опускала, что мало кто после этого смог бы подняться. Но он всякий раз
выкарабкивался так высоко, что одна только неуемная натура, цепкий ум да
излишне светлая на общем фоне голова мешали взлететь еще выше. За
непродолжительное время жизни в поселке Верхняя Идель он совершил два
побега и сидел в каталажке. Он начисто отказывался выходить на
лесозаготовки. "Я этот лес не сажал и пилить не буду", - заявлял
следователю. И что в результате? Работал в поселке завклубом -
"культурником", потом был замечен и двинул выше - инспектором
колонизационной части 5-го Тунгудского лагерного отделения ББКомбината в
Майгубе, потом начальником продовольственной базы в Сосновце... И это
23-летний пацан! И позже у него в жизни было все - и зона, и всесоюзная
ударная стройка БАМ, на которой он поработал абсолютно добровольно и уже
далеко не молодым, и бухгалтерия на крупном предприятии.
На обратном пути с Сапун Горы заехал в бывший трудпоселок Верхняя Идель. Я
был здесь в последний раз недавно, и хоть и с трудом, но нашел на дальней
стороне залива маленькое заброшенное поселковое кладбище, где лежит мой
дед. Теперь же бродил-бродил по берегу, да так и не узнал под лесными
кочками заросших могильных холмиков. Помолился за упокой его души прямо на
озерном берегу. Приятно, что бывшие поля, отвоеванные у леса кулацкими
мозолями и потом, а потом снова брошенные и покрывшиеся крупной лесной
порослью, оказались востребованными. Фермерское хозяйство "Универсал"
свело лес и подняло пашню. "Удача впереди!" - надпись на стене фермерского
дома. Дай Бог!
На месте поселка выросли целые улицы новых
домов. Дачный кооператив "Металлург" от Надвоицкого алюминиевого завода
активно осваивает каждый клочок здешней земли. Поговорил с одним дачником,
с другим и третьим - ни один даже приблизительно не представляет себе, кто
здесь жил прежде, как называлось это место. Полный провал. Будто бы в 1982
году пришел сюда "Металлург", и началась история. До этого времени никакой
истории не существовало.
Спрашиваю, как родит здешняя
земля. "О-о-о! - оживляются дачники. - В прошлом году вот такая картошка
уродилась!" И показывают два кулака, сведенные вместе. Действительно,
урожай отличный. "А если сотни четыре - пять кулаков свести вместе? -
думаю я. - Можно было бы хотя бы собственной картошкой Карелию накормить?
Только где их теперь возьмешь, побежденных? Вышли все".
Константин ГНЕТНЕВ
Фото автора
(c) Газета Карелия.
