Цитата:
Придти к заведомо более сильному без малейших гарантий, зная, что твоя воля может быть отторгнута – для этого тоже нужно некоторое мужество. Это мужество молящегося человека, каждая молитва которого завершается этим дополнением: «Воля не моя, но твоя да будет».
Так в чем же сила, брат? Сила может проявлять себя в форме бессилия. Вот два примера. Один исторический, древний. Знаете ли вы, кто были первые проповедниками христианства в Киевской Руси? Откуда они пришли?
Ирландцы. Ирландские монахи были отморозки ещё те. Это радикалы и экстремисты. Во-первых, они считали, что монах не имеет права ни на какую земную радость. А ирландцы безумно влюблены в свой язык и в свою поэзию и имеют на это право. Посему монах- ирландец считал, что у него как «живого трупа» нет права на наслаждение звуками родного языка и созерцание родных пейзажей лиц. И поэтому они покидали свой остров.
Во-вторых, они искали мученической смерти. Раз на родине язычников не осталось – они искали их (и смерти) в Европе.
История Средневековья – это история бесконечных «возрождений». То есть приходит очередная волна варваров откуда-то из евразийской степи, асфальтирует Западною Европу, а через несколько десятилетий или столетий некоторые ростки культуры начинают произрастать. Но накатывает новый асфальт - и все начинается вновь… Остготское, Вестготское, Каролингское возрождение... Так вот, после очередного такого варварского разлива именно ирландские монахи стали миссионерами в Северной Европе, среди германских племен и западных славян. Они искали мученичества, и поэтому шли к варварам.
И вот этой их надежде далеко не всегда было суждено сбыться – и именно потому, что они были ирландцы.
Если бы они были греками, или итальянцами – они бы получили то, что они хотели. Их бы зарезали. Понимаете, одно дело, когда апостолы шли по миру и говорили: «Мы проповедуем Христа распятого». Им легко было, этим апостолам, потому что апостол – он первый, кто рассказывает тебе о Христе, ты про этих христиан ничего раньше не слышал, и поэтому вот эти глаза, эти речи, облик человека и его жизнь – полностью идентичны с тем высоким, о чём он тебе рассказывает. Если это настоящий апостол, то как в это чудо не влюбиться? А другое дело – быть апостолом в 9 веке в Европе, или в современной России, когда все знают нас, христиан и попов, как облупленных.
Так вот, когда греки шли проповедовать, то все понимали – этот греческий монах говорит про Христа, но кроме того он еще и агент императора. И если мы примем его греческую веру, то его император наложит на нас свою лапу. Если это был итальянец или франк – всем было понятно, это посланец папы. О Христе-то он хорошо говорит, но если мы примем его веру, то потом папа и на нас свою лапу наложит, и на наш кошелёк, и на наши земли, и так далее.
А тут приходят ирландцы, а за ними никого – ни папы, ни императора, ни сколько-нибудь пригодного королька. Они политически безопасны, а поэтому их можно спокойно пригласить к обеду и поговорить.
Затем, когда варварские князья стали креститься под влиянием этих ирландцев, они, естественно, стали посылать дары в те ирландские монастыри, из которых получили своих апостолов. И поэтому монастыри, оставшиеся в Ирландии, стали процветать и богатеть… А тут пришла эпоха викингов. Викингам религиозные вопросы были неинтересны. Они приплывают в ту же Ирландию, видят монастырёк, заходят туда… Претензий к христианам у них нет, но их очень интересует вот та золотая чаша, вот этот золотой крестик, вот этот серебрный мощевичок… А ты что тут, монах, делаешь? Пробуешь защитить – тебе кишки наружу. Ирландские монастыри были сожжены, ирландское миссионерство на этом в целом кончилось.
Так потрясающая ветвь христианской истории завершилась из-за золота. Пока ирландские монахи были беззащитны и бедны – они были побеждающими, когда они стали толстыми и богатыми – они стали были убиты…
ЗЫ: Можно также вспомнить, что в Средневековом европейском праве не было равенства людей перед законом, и за одно и то же деяние по-разному наказывали людей. То есть одно дело - украсть лошадь у смерда, а другое дело - увести лошадь из конюшни князя. Самая жестокая кара – за убийство трех категорий людей. Ребёнка, женщины, монаха. Что объединяет эти три категории? Это те, у кого по определению не может быть оружия. А убийство заведомо беззащитного – это не «по понятиям», за это - жесточайшая казнь.
Так что во все века главным оружием христиан была беззащитность.