segezha.onego.ru

Смешной момент в этой истории только один, - когда я выехал из Сегежи в Санкт-Петербург и ожидал там «свой пароход», а сел на него, не поверите, именно в Сегеже. Питерская «контора», которой принадлежало судно «Иосиф Сичинава» - так называлось мое «корыто», называлась «скромненько» - «Дугласс». Это было судно проекта «Сормовский», которое Питерский «хозяин» в честь своего здравствующего друга и назвал. Мы стояли на Сегежском ЛДК и грузились доской на Голландию дней пять. Каждый вечер команда отправлялась за «пиз*юлями» в нашу «Ирью». А я, отстояв вахту, садился в свою, стоящую рядом с «Иоськой» машину, и ехал домой к своей, теперь уже «бывшей» гражданской жене, которая тогда была «на сносях». Это был кайф, понятный, наверное, только моряку…Когда «моя» родила, я был в Северном море. Мобильника у меня тогда не было, да он бы и «не ловил», поэтому принимал поздравления от родственников и знакомых через радиостанцию. Тогда я не стеснялся своих эмоций, учитывая, что нас слушал весь Мир, а «береговые» об этом даже не догадывались, «выдавая» в эфир всякие интимные подробности…
Спустя месяцев 7, когда мы уже работали на «югах», пришло рейс-задание: металлолом из Грузии на Турцию. Это было изначально плохое известие, т.к. контракты у всего экипажа уже кончились, все хотели домой и готовились к смене на Украине, в нашем любимом Белгороде – Днестровском. Все мысленно отодвинули «встречу с любимыми» еще минимум на месяц и настроение окончательно упало…
Мы пришли на рейд Поти. У «парохода», грузившегося перед нами, были проблемы, поэтому к причалу нас не пускали неделю. За это время у нас кончилась провизия и питьевая вода. Всю неделю на обед и ужин был говяжий язык с макаронами, а душ был закрыт. С тех пор я не ем язык…
Утром на пришвартованном «Иоське» работала таможня. В морских традициях – встречать гостей накрытым столом, но делать это дважды – было впервые. Тут мы узнали, что согласно «негласным правилам порта», на «приход» нужно отдать таможне 300 литров солярки, а на «отход» - еще 200. Наш топливный танк – около 70 тонн, но дело принципиальное, она что, у нас «вырастет» за время погрузки? Оказывается, что взять сразу 500 литров проблематично, т.к. некому тащить канистры…
Выйдя на палубу после ухода таможни, я стал рассматривать порт. По корме была военная база, на причале была огромная куча металлолома, напротив трапа - ЗиЛ-130, весь в дырках, пробитый осколками, рядом с бортом – «охранник» с автоматом. Теперь мы знали, что нас не пускали к причалу из-за того, что в процессе погрузки предыдущего «парохода» на причале взорвалась мина, сданная в металлолом. На весы постоянно подъезжали «Москвичи» с прицепами, полные металлолома, водители которых, дабы уменьшить вес машины после разгрузки – «в наглую» сливали воду из радиаторов. 4 кг. – это ж «тема». Предпочитая однажды увидеть свою дочь живым, я вернулся в надстройку…
Всех привлекало «грузинское» название нашего «парохода». Весь день к нам «ломились» грузины, ищущие старшего механика, «короля» солярки. Какие только методы «честного отбора солярки» они не использовали…и бартер на чачу и гуманитарные методы, цепляя на грудь значки с изображением «буквально сегодня умерших» родственников, которых «не на что» похоронить. Все разговоры сводились только к обсуждению количества литров солярки. «Иоська» погрузился в пьянство. На следующее утро в каждой каюте на столе стояло несколько бутылок чачи и Боржоми. Стармех приказал вахтенным матросам говорить о своем отсутствии на «пароходе»…
Я познакомился с механиком погрузчика, украинским парнем, которого грузины считали «богом», т.к. он знал, какой шланг нужно поменять, чтоб погрузчик работал. Он единственный из местных стал желанным гостем на нашем «пароходе». Всех поразило то, что он отказался от бесплатной солярки, которую ему навязывали. Когда он приходил ко мне, весь экипаж собирался у меня в каюте, чтоб отведать приготовленные его женой вкусности, соусы, и узнать «правду жизни» о грузинах. Это были очень полезные «лекции». Благодаря ему, мы научились различать «настоящее» домашнее вино от «порошкового», с помощью соды. Он рассказывал о своей судьбе, как его и его семью, перевезенную сюда, тут уважают, нормально платят и не хотят отпускать, т.к. сами в технике «полный нуль». Он нам и рассказал, что Поти – большой город, похожий на Петрозаводск, в котором раньше работал огромный завод, где выпускали «Кометы» на подводных крыльях. Рассказал, что по городу можно ходить только в светлое время суток, только по центральной улице и только толпой, показывая, даже милиционеру, свой паспорт, не выпуская его из рук, дабы не пропасть вместе с ним. На следующий день я искал трезвых «попутчиков» до переговорного пункта, чтобы позвонить домой и, в самом лучшем случае, проверить электронку, на которую Лой должен был скинуть отсканированные фотки моей дочери, которую я еще не видел, но которая уже ходит…
Мы вышли в город. Такой разрухи я еще не видел. Поразили только очень хорошие асфальтовые дороги, которые были уложены на бетон, а потому были без выбоин. Все население было озабочено поиском и «заготовкой» металлолома, который на ходу воровали из вагонов, идущих из порта. В срезанные батареи отопления, в которое уже ни кто не верил, для «утяжеления», бабушки засыпали землю. Их пенсия была 5 Лари, бутылка «Боржоми» стоила 2 Лари. Электроэнергии в городе не было. Она была только в порту, где стояла огромная дизельная электростанция, оставшаяся от завода по производству «Комет», которая питала только порт, но свистела на весь город. В Поти раньше ходили троллейбусы, поэтому на сохранившихся троллейных столбах висели «пучки» обычных «удлинителей», около 50 см. в диаметре. Каждый желающий мог протянуть себе домой электричество от порта, эти провода не обрезали, но можно было себе представить, что при длине такого провода в несколько километров – там не было ни напряжения, ни частоты, хотя, говорят, импортные «телеки» на 110V работали. Раз в месяц с жителей квартиры, в которую «приходил провод», брали «определенную плату». В городе были девятиэтажки, но они были больше походили на «новогодние елки», т.к. с окон были натянуты провода к сараям, расположенным вокруг дома, в которых стояли генераторы. Иметь свой генератор считалось роскошью. Вечером город ими «гудел»… В тот день я позвонил домой, но электронку не посмотрел, т.к. то не было связи, то ломался генератор, но плату за «пользование интернетом», в который я так и не вышел, пришлось заплатить. Это был единственный доступный компьютер в городе, который я каждый день бесполезно «мучал» целую неделю. «Боржоми», купленный не в магазине, а из человеческих соображений - у бабушки, оказался обычной водой, в лучшем случае…
В это время «Иоську» грузили металлоломом. Сначала в трюме выкладывали метровую «подушку», а потом погрузчиком бросали на неё 3-х тонную «чушку» с высоты около 15 метров для «тромбовки». В металлоломе были «резаные» рельсы и вагонные колесные пары, которые своей осью часто пробивали дно. Тогда погрузка прекращалась, пока не «заварят дыру». «Иоська» дрожал и днем и ночью, спать было невозможно, поэтому все пили…
Тем временем в должность вступил Саакашвили и его первый визит в «новом качестве» был именно в Поти и именно в порт. Местные власти, готовясь к его приезду, решили, что мы «портим вид» порта и нас лучше «убрать». Мы были «за», но не смогли, т.к. «тупо тонули». При погрузке одна рельса пробила борт, но мы об этом узнали, когда почти погрузились. Своими силами мы «откачаться» не смогли и к нам «подогнали» буксир с мощным насосом, но всплыть до приезда мы не успели, поэтому продолжили пить…
Поваром на «Иоське» была молодая женщина. Существует несколько вариантов поведения женщины-повара на «пароходе», от «никому» до «всем за деньги». У нас было «нечто среднее» – она «жила» с одним из штурманов. Вечером, изрядно «накушавшись», наш штурман решил сходить с «поварешкой» в ресторан. Весь экипаж был против, но они не послушались, ни нас, ни моего «нового друга»…
Они вернулись ночью, в «неадеквате». Наш штурман был в порванной и обугленной одежде, плакал… Из его рассказа мы поняли, что в ресторане случился «казус», когда штурман, пытаясь что то объяснить соседям по столику, употребил «обычную для нас фразу»: «… твою мать». Один из сидящих за столом принял «это» за «личное оскорбление». Потом их обоих насильно вывезли на берег , где сначала поджигали факелами, а потом изнасиловали…
Утром мы отдали «законные» 200 литров солярки, «глубоко вздохнули» и ушли из Поти. А наш штурман, наверное, пожалел, что поделился ночью «своей тайной» со всем экипажем, но было уже поздно…
ЗЫ: Отработав на «Иоське» 13 месяцев вместо контрактных 6-ти, я послал телеграммой в контору «ультиматум». В результате чего улетел из Стамбула в Москву и вскоре впервые увидел свою дочь, которая уже говорила. Она меня узнала, по фотографии…