segezha.onego.ru

Я проснулся днем, около обеда, от разговоров в своей каюте. Мы стояли. В каюте сильно шмонило моим лосьоном. Через слегка приоткрытый глаз, я увидел сидящих напротив моей шконки Мастера и Деда. Оба выглядели неважно, хотя, видать уже опохмелились. Они, в принципе, не очень громко обсуждали мою сексуальную ориентацию. Мастер настаивал, что я настоящий натурал, т.к. отработал за всю команду. Дед частично соглашался, но из-за поломки рулевой машины, предполагал наличие у меня нетрадиционных наклонностей. Разговаривая между собой, они оба смотрели на привязанные к моей ноге крабовые палочки. Я попытался затащить ногу под одеяло, но колено пронзила острая боль, пришлось открыть глаза и закончить притворяться спящим. Отвязав палочки от ноги и еле встав со шконки под всеобщее одобрение, у меня из штанов выпала вторая пачка. Они это заметили, но задавать глупых вопросов не стали. Я выбросил в раковину палочки, умылся и сел перед ними. Начался разбор полета. Они вообще слабо представляли себе окончание вчерашнего вечера, пришлось даже напомнить Мастеру, о чем он разговаривал с диспетчером порта. Утром все думали, что они еще в Ростове и удивились, что это не так. Дед, оказывается, уже нырял под корпус судна и осматривал насадки и руль. Он даже точно определил, какой именно насадкой я цепанул дно. Низ левой насадки, со слов Деда, был абсолютно чистый, отшлифованный песком, в отличие от правой, которая была вся в ракушках. Я рассказал, как было дело. Услышав, что после нас столкнулись два парохода, Мастер поблагодарил меня, освободил от вахт на сутки и вышел из каюты. Дед остался выпытывать у меня подробности поломки. Я еще раз рассказал ему тоже самое. Мы пошли обедать. В курилке мне все улыбались, обсуждая вчерашний вечер и то, как я сломал пароход. Из румпельного отделения, где и находится рулевая машина, вылезали грязные механики. Они перебирали гидравлические насосы, меняя манжеты, прокладки, а также меняли масло и головки с перепускными клапанами на другие, более старые, из ЗиПа. Вечером состоялся торжественный пуск рулевки, неудачный. Руль так и стоял в положении право 20 и не думал двигаться. Механики боролись с рулевкой уже второй или третий день, а Дед перестал со мной здороваться…
В универе, единственная лабораторная работа по электротехнике, после которой мне предложили принести зачетку и больше не посещать эти уроки, была именно про рулевую машину. Я помнил, что там ничего сложного нет. Поздно вечером, у меня созрел план. Я взял бутылку водки и пошел к Деду в каюту. Он удивился, но пригласил пройти и сбегал за закуской, т.к. я был слабоходячий. Цель своего визита я обозначил Деду как принесение извинений за доставленные проблемы. Теперь уже он доказывал мне, что я не виноват. К середине бутылки, я уже раз 10-ый рассказывал о моменте отказа рулевки. Дед многозначительно думал. Деда начало накрывать и я попросил у него принести мне электрическую схему рулевки. Она оказалась у него в каюте. Схема была на каком-то непонятном языке, я положил её на стол и стал водить пальцем по шинам, выдавая вслух свои предположения. Дед оборвал полет моей мысли словами: «А в лоб?». Я понимал, что ситуация начинает принимать не правильный оборот. Ну да, это было наглостью, рассказывать Деду прописные истины. Представив Деда, подошедшего к моему штурманскому столу и доказывающего мне, что я неправильно пользуюсь измерителем, транспортиром или параллельной линейкой, я замолчал. Пауза затянулась. Все шло своим чередом, дальше, по обычному плану совместных пьянок штурманов с механиками, должно было быть обсуждение вопроса о том, кто более важен на пароходе, штурман или механик. А окончание этого спора обычно заканчивается фразой штурмана: «Что для нас палуба, для вас – подволок», после чего механики плюются, матерятся и уходят. Мне этого было не нужно, у меня был другой план.Я предложил Деду пари. Он дает мне тестер, набор отверток и пускает меня в румпельное отделение, чтобы ни кто не видел, на час. Если после часа рулевка не работает, то с меня в Италии поляна, если работает – с него. Дед повелся. Он отправил вахтенного механика на бак делать ТО брашпиля, дал мне пару отверток, тестер и засек время. Еле спустившись по крутому трапу в румпельное, я принялся за работу. Вскрыв первый же конечник, на который и думал, смотря тогда схему, оказалось, что в нем лопнула пружинка и не сжимала контакты. Растянув пружинку и сделав на ней ушко, я поставил её обратно и закрыл крышку. Прошло минут 15, я стоял перед Дедом и просил подать напряжение на рулевку. Он сбегал в машину и мы поднялись в рубку. Она заработала и на первом насосе, и на втором, и на обоих вместе. Деда начинало трясти. Мы пошли к нему в каюту, где он махом допил бутылку из горла и достал из холодильника следующую. Дед признал свое поражение, обсуждая при этом руки нашего электромеханика. Представляю, как сложно это было ему признать, наверняка представляя, как по конторе поползут слухи о компетентности наших механиков, ну и Деда заодно. Тон разговора стал несколько другим. Мне лавры спасителя были не нужны и я предложил Деду достойный выход из этой ситуации. Деду понравился мой план. Я разбираю конечник, делаю как былО, а он отправляет электромеханика с заданием проверить именно этот конечник. Так и сделали. Через час электромеханик принял вид героя, заставившего наконец-то работать эту аццкую машину. Дед пошел будить Мастера радостной новостью и предложением освободить меня от вахт еще на сутки. Я уже засыпал, когда ко мне в каюту пришел Дед и отчитался о проделанной работе, Мастер разрешил мне балдеть сколько я захочу. В это время из машины уже слышалась работа компрессора и приятное: Тс-Тс-Тс-Тссс… Это значит, что готовят главные и продувают их воздухом перед запуском. И запускают их тоже сжатым воздухом из огромных баллонов. Началась суета с подъемом боцмана, накачкой топлива, запуском второго дизель – генератора для выборки якоря брашпилем, введением в параллель его со вторым, крики из рубки в машину по березке (внутренняя связь) с вопросами о готовности машины и о сверке судовых часов. Пароход ожил. Все начало вставать на свои места и это радовало всех. Мы пошли в море…