segezha.onego.ru

Ну да, он раньше так назывался…Мы «Осилили это блюдце» (с). Это выглядело примерно вот так, хотя могло быть и вот так. Подошли на рейд Стамбула и ждали турецкого лоцмана, которые обычно блещут своей эрудицией, отдавая команды на русском. Зная, что им придется вести русский пароход, они, мысленно, готовятся встретить на нем пьяного капитана в трениках, с растянутыми коленками, и футболке с воротом, в два раза больше первоначального размера. Они привозят с собой свой чай или кофе в пакетиках, ибо наша «Принцесса Нури» и иже с ними, или «Липтон», подметенный метелкой с пола на заводе в Питере, - им не катит. Взамен сигарет, они предлагают попробовать некие коричневые драже в железных баночках. У меня они вызывают рвотные позывы…
Вооот, а теперь выкиньте из головы все, что я уже тут понаписал, чтобы «заценить масштаб трагедии» (с), т.к. дальше разговор пойдет именно о настоящих моряках. Мне уже неоднократно чуть ли не морду били за то, что, видите ли, члены экипажей, в которых я работал, все именно ходят в море, а я говорил, что плаваю вместе с ними и называл наши суда – «килькиным флотом». Этика – этикой, а разница то колоссальная, отчего мозг, при виде морских судов, иногда начинает путаться в реальности. На борт настоящего моряка я бы точно струхнул забираться по лоцманскому штормтрапу. Когда видишь его собственными глазами вблизи, рот самовольно открывается, выдавая, даже у не матерящихся людей, что-то типа: «еб*ать-колотить…». Масштабы бляя.... Морские контейнеровозы, танкеры и балкеры и другие мнстры…вот это реально жесть, они, конечно, немного меньше Сегежи, но на них наверняка больше регулируемых перекрестков на палубе, у которых в одном из десятков рядов и этажей контейнеров (40-ка футовых, который один встает на ж/д платформу, типа, которые стоят 2 раза в месяц в Сегеже под мостом, груженые бумагой на Китай и т.д, и их тоже ждет участь попасть в Питере на пароход) больше, чем на всем моем пароходе во всех трюмах и на крышках трюмов, или километры труб на танкерах. Сормовский мог бы подходить в качестве шлюпки, подвешенной на его шлюпбалки. Кормовая мачта, на которой крутятся наши радары, немного ниже их борта. Его винт, немного торчащий из воды на несколько метров, около 3-х, и совершающий вальяжно - медленные вращательные движения, способен за несколько оборотов выгнать воду из какой-нить гавани, срывая с 4-6 швартовых пароходы, типа Сормача и затащить их всех под свою корму, работая малым назад, обортота 3-4, чисто для проверки работоспособности своей машины. Этот единственный винт, крутит главный, крейцкопфный (с состоящими из двух сочлененных частей шатунами, дабы горизонтальный размер движка не стал еще больше. Верхняя часть шатуна юзает строго вертикально, нижняя – вращательно-поступательно) двигатель, высотой с пятиэтажку, с возможностью подхода к нему механика на каждом этаже. (Диаметр поршня – более 1,5 метров, на нем, наверное, можно даже устроить вечерину. Ход поршня – метров несколько, думаю, что около 10-ти. Чих-пых – 50 литров солярки долой, хрень какая… ). Впечатления расхождения с моряками…как будто ты стоишь на бульваре и собираешься его перейти по зебре, а мимо тебя проезжает двадцатипятиэтажка, (а под водой у нее еще одна пятнадцатиэтажка) и ты, в принципе, представляешь, что на столе у штурмана, там, где то высоко-высоко, лежит такая же карта, как и у тебя, только на другом языке, возможно более красивых цветов и без масляных пятен от селедки, и разница только в зарплате, у него раз в 10 больше, чем у тебя, на которую можно жить в лучшей гостинице Парижа во время своего присутствия на Земле и не иметь собственной квартиры, за ненадобностью, а ты немножко экономишь, чтобы жена решила, что все-таки не зря не видела тебя год. Больше 20 тыс.у.е. в месяц, за границей штурманов ценят, как у нашего президента, ибо, сука, ответственности больше… Одно неловкое движение или заклинившая рулевка, и нету части Стамбула, как уже бывало, когда штурман одного такого парохода отвлекся на ночные красоты города и въехал в прибрежное кафе во время свадьбы, отодвинув его на несколько десятков метров своим носо-бульбом (такая ерунда на носу судна, похожая на слегка стоящий, извините, член и служащий для уменьшения встречного сопротивления воды процентов на 10). Интересно, как сложилась их семейная жизнь…? Они проходят, наверняка замечая нас на экране радара маленькой точечкой, чуть больше буя, а визуально, наверняка, считая нас каким-то буксиром, имеющим наглость идти посреди судового хода. Наш радар начинает выдавать засветку, принимая его как берег или некий движущийся элемент суши. На его борту название написано не белой краской, боцманом с люльки, через вырезанный практикантом трафарет, как у нас, а каждая буква вырезана из бронзы или латуни и отдельно, на века, привинчена к корпусу и надраена до блеска, какая-нить «Anna S.», наверняка одна из любовниц хозяина конторы, видать нормальная такая баба, и ты уже начинаешь себе реально представлять её прелести и реально хотеть её, думая, что у неё то, ну уж точно поперек, ибо, зачем же тогда… Идя через Стамбул, ты немного начинаешь стесняться своего парохода, на котором работаешь, но прекрасные виды ночного Стамбула, с его прекрасно подсвеченными набережными, древними замками, улюлюкающими туристами… С ним может сравниться разве что Питер, со своими мостами, в разводку. Мост там тоже есть, один, но он находится настолько высоко, что можно сказать, что он где-то в космосе. Мы выходили в Ионическое море…ну, в Ионику, по-нашему…